Игорь Тумаш - Миром правит любовь![= Влюбленный сыскарь]
— Сейчас доходимся, — проворчал Бисквит. — Лучше к итальянцам на борт попросимся. Италия неплохая страна, хотя и в макаронах там ни черта не смыслят.
— Быть того не может, чтобы на весь караван ни одного «россиянина» не нашлось, — в миллионный раз продемонстрировал свою железную выдержку Прищепкин, поворачивая баркас вдоль каравана.
Прошли «киприота», «португальца»…
— Ой, ребята, глядите! — недоуменно воскликнул Швед. — «Фашист»? Или мне мерещится?
Действительно, на носу обгоняемого ими танкера паучилась свастика.
— Это «индус», — рассмеялся Бисквит. — Свастика — древний символ счастья… «Фашисты»… Во, какой ты им ярлык налепил! А между прочим индусы мировые ребята! И кухню индийскую, доложу вам, я искренне уважаю: культура, тысячелетние наработки!
А перед «индусом» оказался «хохол» «Мыкола Гоголь» под жовто–блакитным прапором.
— «Херсон», — прочитал Швед без особого энтузиазма в голосе порт приписки. — Если бы еще одесский…
— Нам уже перебирать некогда, — проворчал Прищепкин и взял курс на сближение с сухогрузом.
— Эй, есть кто–нибудь! — заорал во всю глотку Бисквит.
— Ну, что случилось? — не слишком любезно спросили с мостика через мегафон.
— Примете на борт. Нас преследуют «Воины Аллаха» и если настигнут — убьют!
— Ни разумием, — вдруг перестали понимать Бисквита. — Счас, зараз тильки тлумача знайдэм.
— Да вы что!? — У Бисквита было ощущение, будто его окатили ведром ледяной воды. — Креста на вас нет! Возьмите хотя бы ребенка!
Лоб Прищепкина покрылся холодной испариной: возвращаться к «фашисту» времени уже не было. Шведу стало стыдно за то, что временами, под давлением сослуживцев, друзей и приятелей, он и сам начинал чувствовать себя украинцем.
Тут на мостике появился еще один человек и заговорил с ними уже на безукоризненном английском:
— У вас нелады с египетским правосудием?
— Нет, мы боимся не правосудия, а самосуда, — ответил Бисквит также на английском, который, если откровенно, справедливей назвать «английским кулинарным». Так как это был язык общения международной тусовки кулинарных спортсменов и с языком Шекспира соприкасался мало.
— Согласно международным соглашениям, территория судна является также территорией государства, в судоходческие реестры которого оно занесено. Судно «Мыкола Гоголь» является…
Вдруг прямо напротив баркаса, чуть выше ватерлинии сухогруза, распахнулся иллюминатор. Из него показалось круглое лицо с красным от горилки носом и висячими усами.
— Хлопцы, вам нужно как бы попросить у Украины официального убежища, — подсказало оно на чистом русском.
— Мы просим Украину предоставить нам, как преследуемым за выполнение своего профессионального долга, убежище, — не преминул воспользоваться подсказкой Бисквит.
И с борта сию секунду полетела веревочная лесенка.
«Это они спектакль такой разыграли, — подумал Прищепкин, взбираясь на четырехметровую высоту. — Чтобы свою незалежность лишний раз продемонстрировать. Нашли время! Ну, коз… Но разве Украина не самостоятельная страна?.. Вполне. Тогда почему она должна пренебрегать установленными международными нормами? И почему меня, россиянина, так бесит желание украинцев быть ее гражданами?»
Через несколько минут пустой баркас с заглушенным двигателем остался далеко за кормой. Ну что, «гаудеамусы», ваш ход!
Так как у «студентов» не было бинокля, то они все же не смогли вычислить судно, на котором скрылись детективы. Обыскали попавшегося по пути «литовца». Затем обратились за помощью в береговую охрану.
Не известно, что они там про детективов наговорили, но через какое–то время с военно–морской базы Порт — Ибрахима вышел катер. И вскоре был в указанном «студентами» квадрате.
Вероятно, ни одного российского судна в нем действительно не оказалось. А так как «литовца» «гаудеамусы» уже обыскали, то объектом повышенного интереса стал для них «Мыкола Гоголь».
— Вы должны принять наших людей на борт для досмотра! — безапелляционно потребовали пограничники. — У нас есть сведенья, что на судне скрываются опасные преступники.
— Так как мы уже находимся в международных водах, без решения Лондонской коллегии по судоходству о принудительном досмотре нашего судна, вы не имеете на это права. Мы можем лишь представить вам список членов команды. После выхода из порта прописки Херсона мы не брали на борт ни одного постороннего человека, — спокойно ответили с мостика.
— В таком случае мы сейчас будем подниматься на борт без вашего согласия, — заявили на катере.
— Но таким образом вы попытаетесь вторгнуться на территорию Украины, признанного объекта международного права. Мы не позволим вам этого сделать!
И вдоль борта тут же собралась вся команда сухогруза.
Катер болтался на волнах далеко внизу. По сравнению с сухогрузом, совсем малюсенький. Поэтому с «Мыколы Гоголя» поглядывали на него сверху вниз не только в переносном, но и буквальном смысле. Приняв скучающий вид, хохлы разом закурили свои люлечки. Морской ветерок трепал их висячие усы. Народ с сильным мужским характером, уж этого–то не отнять. Джигиты с оселедцами!
— Если вы не пропустите нас на судно, откроем огонь! — не зная, с кем связались, продолжали гнуть свою линию пограничники.
И стали расчехлять крупнокалиберный пулемет и скорострельную пушечку, какого–то очень мелкого, игрушечного калибра.
На сухогрузе ноль по фазе.
Словно швейная машинка, разослав небу веером пули, простучал пулемет.
Ни единый мускул не дрогнул на лицах моряков.
— Если вы и сейчас не расступитесь, откроем огонь на поражение!
— Валяйте, мы оповестим весь мир о разбойном нападении на мирное украинское судно.
Попрыгав еще минут десять у борта сухогруза в нерешительности, катер молча убрался. Это была победа!
Оживленно обсуждая перипетии противостояния, моряки разошлись по местам. Бисквит отправился на камбуз наблюдать, как готовится флотский вариант украинского борща с пампушками; Швед — на ют, дабы потрепаться со свободными от вахты матросами. Оставшийся с Артемом в каюте Прищепкин готовился к священнодействию по заварке победного «Аз воздама».
— Георгий Иванович, пограничники чуть не отправили на дно целый корабль вместе с командой и грузом. Почему нас не выдали? Ведь это же просто нелогично, спасая несколько человек, погибать сотне точно таких же людей. Например, в фильме «Крутые парни из Оклахомы» шериф вынужден был сдать…
— Артем, я сейчас скажу тебе самую главную жизненную истину, — важно промолвил Прищепкин, придавая своим словам особый — и личный, и всеобъемлющий — смысл. — Миром движет не логика, МИРОМ ПРАВИТ ЛЮБОВЬ!
_____________________________________
